Господь лыбится и приглашает вас...^_^
Они думаю – я животное. Красивое, бездушное, бесполезное, как игрушка… Им нравится мой сорванный голос, глаза на пол лица, в которых плещется вода, увеличивая их сладкий шоколад. Им нравятся мои тонкие пальцы – ломкие, мои пухлые губы с запекшейся кровью, мои брови прямые, домиком…
Иисус! Я поверила в тебя, я поверила тебе, я молилась тебе каждый день, вечер, ночь, истово, страстно, безоглядно! Скажи мне, за что?! Неужели Отец забыл меня? Иисус, ты говорил – все люди равны, и я верила, верила в это, когда пела свои spirituals. Для тебя. Только тебе.
Они благородны, они из самого высшего общества, герои прошедшей войны, великие политики и военачальники. Отец! Почему ты позволяешь им мучить меня, страстно, грязно, мерзко, низко?!
Скоро все закончится. Мое лицо разбито в кровь и опухло, я больше не могу кричать, и слез не видно, кончились. Скорее бы закат - в темноте меня привяжут к дереву, как многих до меня и сожгут. Осталось немного, потерплю, Иисус, не переживай, я продержусь…
***
За пятнадцать минут до заката раздался особенно хлесткий, странно громкий удар хлыста. Тоненькая, изломанная черная девушка упала на землю.
- Черт тебя дери, Вейд, ты перестарался! А ты вставай, маленькая дрянь!
Маленькая черная девушка не поднялась. Она приоткрыла свои пухлые разбитые губки в последний раз, и со всей страстью шепнула белому человеку, склонившемуся над ней:
- Будьте прокляты вы, создавшие монстра…
Иисус! Я поверила в тебя, я поверила тебе, я молилась тебе каждый день, вечер, ночь, истово, страстно, безоглядно! Скажи мне, за что?! Неужели Отец забыл меня? Иисус, ты говорил – все люди равны, и я верила, верила в это, когда пела свои spirituals. Для тебя. Только тебе.
Они благородны, они из самого высшего общества, герои прошедшей войны, великие политики и военачальники. Отец! Почему ты позволяешь им мучить меня, страстно, грязно, мерзко, низко?!
Скоро все закончится. Мое лицо разбито в кровь и опухло, я больше не могу кричать, и слез не видно, кончились. Скорее бы закат - в темноте меня привяжут к дереву, как многих до меня и сожгут. Осталось немного, потерплю, Иисус, не переживай, я продержусь…
***
За пятнадцать минут до заката раздался особенно хлесткий, странно громкий удар хлыста. Тоненькая, изломанная черная девушка упала на землю.
- Черт тебя дери, Вейд, ты перестарался! А ты вставай, маленькая дрянь!
Маленькая черная девушка не поднялась. Она приоткрыла свои пухлые разбитые губки в последний раз, и со всей страстью шепнула белому человеку, склонившемуся над ней:
- Будьте прокляты вы, создавшие монстра…
